Ох, я, кажется, старею. Если раньше я всегда наслаждалась фантастикой, то теперь меня все больше радуют семейные саги. И знакомство с данной книгой начиналось чрезвычайно приятно. Большая семья, начало века... Впереди виделось столкновение уютного домашнего мирка со страшными событиями, несомыми грядущим... Но повествование текло вперед, а события так и не вышли за рамки обыденных семейных неурядиц. Тень Великой войны промелькнула лишь на самом краю действия, чтобы тут же исчезнуть. Но первым тревожным звоночком стало для меня упоминание о возможном наследстве. Не нужно быть особо опытным читателем, чтобы с уверенностью предположить, что всем чаяниям героев на солидный куш не суждено сбыться, ведь иначе пропадет отличнейший повод пострадать. Дальше все пошло по нарастающей, грянув фортиссимо во время празднования дня рождения Мэри Карсон.

Мэри Карсон была вся в белом: белое шелковое платье, белые кружева, белые страусовые перья. Фиа смотрела на нее во все глаза, до того ошеломленная, что ей даже изменила всегдашняя невозмутимость. Так вопиюще нелепо, так некстати старуха вырядилась невестой – чего ради, спрашивается? Ни дать ни взять выжившая из ума старая дева, которая разыгрывает новобрачную. В последнее время она, ко всему, сильно растолстела, и это ее тоже не красит.

Здесь повеяло такой диккенсовский нарочитостью, что еще долго все происходящее упорно ассоциировалось у меня с муравьиной фермой. Сперва автор заботливо выписала живых подвижных персонажей, а затем принялась неестественно выворачивать и ломать готовые характеры, испытывая их на прочность и низводя до роли беспомощных насекомых. То зальет муравейник водой, то подожжет, то запустит внутрь жука, то оторвет кому-нибудь лапку, а то и вовсе прихлопнет. Это странное изменение уже обрисованных типажей само собой наводит на мысль, что книга задумывалась и начиналась в одном ключе, но в процессе написания общий вектор повествования основательно изменил направление.

Сравнение с муравейником упорно не желало покидать мою голову до тех пор, пока все не стало еще хуже, хотя казалось бы, все и так переполнено наигранными стенаниями. Но нет, далее все ухнуло в глубины самого настоящего бабского романа с полным комплектом розовых соплей и сердечных терзаний. В этой фазе повествования главная героиня послушно наступает на заботливо разложенные автором грабли и истово мечется между двумя мужиками, не зная, с которым остаться. И страдает, как она страдает! Днем и ночью, в ведро и дождь, бодрствуя и пребывая в царстве Морфея бедняжка непрестанно мучается. И, видимо для того, чтобы дать читателям полнее прочувствовать ее боль, автор старательно нафаршировывает текст мерзостными коечными сценами, после которых сразу вспоминается фраза из якобы советской книги по домоводству: «После совершения интимного акта с женой вы должны позволить ей пойти в ванную, но следовать за ней не нужно, дайте ей побыть одной. Возможно, она захочет поплакать.» К счастью, через некоторое время описания близости меняют стиль с медицинского на китайский, однако отталкивают не меньше, но уже невозможной приторностью.

Стоит ли говорить, что на данном этапе мой и так непрестанно снижающийся интерес и вовсе угас? При смещении фокуса со всего клана на единственную дочь стало ясно, что интересной и живой была самая семья, а не конкретные члены фамилии. Сами же персонажи выписаны довольно однобоко и крайне мало развиваются. Мэгги Клири (О’Нил), главная героиня, всегда милая, покладистая и обязательно красивая, златоволосая, с серебристо-серыми глазами. И, не считая пары вспышек бунтарства, невозможно скучная и блеклая. Нам непрестанно напоминают о ее гордости, однако автор явно описывает нечто прямо противоположное: девица позволяет всем подряд вытирать о себя ноги, главное — не жаловаться. Венчает сей блистательный образ попытка решить все проблемы в отношениях с мужем через беременность, кхм... Ральф Рауль де Брикассар, главный герой, вечно красивый, голубоглазый, изысканный, дипломатичный и завсегда в рубашке, бриджах и сапогах для верховой езды под черной сутаной. И все эти описания раз за разом бесконечно повторяются одними и теми же словами. Довольно странный персонаж, учитывая, что автор явно ему симпатизирует и пытается и читателя насквозь пропитать этим обожанием, но при этом наделяет святого отца весьма сомнительными моральными качествами. Он всю книгу не без успеха пытается и на елку залезть, и ухи поесть, чем не может вызвать иного чувства, кроме гадливости. Мотивация Рауля де Брикассара так и остается нераскрытой, поскольку прочувствовать его стремления к власти совершенно не удалось. Впрочем, это беда всего произведения: практически все описания здесь напоминают пустую скорлупу, они имеют форму, но по своему содержанию абсолютно пусты. На протяжении без малого полувека жизнь обоих основных персонажей отмечается вехами: замужество, повышение в сане, рождение детей. А между этими точками нет никакого наполнения, сплошная пустота. Практически нет изменений ни в мировоззрении, ни в чувствах, ни в мыслях, и потому для меня ни один из этой пары не обрел объема и действительной сущности. Прочие же действующие лица наделены еще меньшей фактурой, как фигурирующие с самого начала, так вошедшие в повествование много позже. Мне лишь было жаль пришедшее в упадок имение, но и его Маккалоу разворошила, словно беззащитное гнездо.

К моменту начала Второй мировой войны происходящие вовсе перестало вызывать во мне какой-либо отклик, пока я не наткнулась на пару очаровательных перлов:

На Рождество 1941-го пал Гонконг; но уж Сингапура япошкам вовек не взять, говорили австралийцы себе в утешение. А потом пришла весть о высадке японцев в Малайе и на Филиппинах; мощная военно-морская база в нижнем конце Малайского полуострова держала море под постоянным прицелом своих огромных пушек, и флот ее стоял наготове. Но 8 февраля 1942-го японцы пересекли узкий Джохорский пролив, высадились в северной части острова Сингапур и подошли к городу с тыла, где все его пушки были бессильны. Сингапур был взят даже без боя.

Лояльность в отношении метрополии, конечно, похвальна и понятна, однако такое неумелое замалевывание позорной сдачи крепости вызывает недоумение. Японская армия имела меньшую численность по сравнению с обороняющимися и понесла немалые потери как при переходе через джунгли Индокитая, так и время боя за Сингапур, который, вопреки заверениям Маккалоу, таки был. Нечего кивать на мнимую хитрость врага, когда имела место банальная халатность в собственном командовании. Противника тоже надо уважать.

Желтокожие вражеские солдаты – мелкие, щуплые, чуть ли не все в очках и с беличьими торчащими зубами. Ни красоты, ни выправки, не то что бравые вояки Роммеля.

Кхм, кажется, автор не имела случая увидеть японцев даже на фотографиях.

Наполовину обезумев, наполовину окоченев, он беспомощно ждал – вот-вот в метель, без парашютов, с пролетающих над самой землей самолетов посыплются советские партизаны...

Почему я не могу перестать думать про десантирование Беорна с Орлов?

И это далеко не единственные моменты, вызывавшие у меня острый приступ недоверия к автору. Описываемые беседы и совещания с участием высоких церковных чинов при поддержке де Брикассара неизменно показаны как чаепитие с шутками по поводу «хозяюшки» и всемирным поглаживанием кошки. Как-то бедненько для Ватикана.

Развязка с участием третьего поколения персонажей вообще прошла мимо меня, я лишь порадовалась, что все, наконец-то, закончилось. Общий поэтический посыл о птицах в терниях совершенно не впечатлил. Наоборот, я считаю вредной подобную внешнюю мораль, когда все происходящее внутри книги искусственно подгоняется под нужный результат. Повторяющийся тезис о том, что работа на земле делает мужчин бесполыми, отнимая все силы, является отличным примером. Ага, все прочие фермеры кругом обзаводятся многочисленным потомством, а вот в Дрохеде все наоборот. Больше походит на то, что автору было банально лень выписывать все разрастающиеся ветви семейного древа, поэтому бессилие и бесплодие разит всех и вся. А если рассматривать всю мужскую часть населения книги, начинают одолевать подозрения, что автор не смыслит не только в истории и административном устройстве Ватикана, но много в чем другом. Боюсь даже предположить, где это Маккалоу видела столько молодых мужчин, совершенно не стремящихся к близости с противоположным полом. И, пожалуй, больше всего мне не хватило в этой книге позитивного воздействия чувств и привязанностей. Если герои и находят поддержку и опору в своей любви, то автор тщательно это затушевывает, выпячивая вперед лишь страдания и посыпание головы пеплом. Подобная однобокость совершенно не способствует возникновению положительных эмоций от книги. Во всей громаде слов, описаний и повторений я нашла для себя лишь пару жалких крупинок действительно сильных моментов. Все прочее же в лучшем случае не впечатлило, а то и вовсе произвело угнетающее впечатление. У Сельмы Лагерлёф в романе «Шарлотта Левеншельд» намного сочнее выписаны сомнения героя-священника, а религиозные размышления куда глубже у Сигрид Унсет в трилогии «Кристин, дочь Лавранса». Так что здешние недалекие думы не имели шансов снискать мое расположение.

Справедливости ради стоит отметить, что мне все же удалось почерпнуть в книге кое-что полезное. Благодаря роману Колин Маккалоу я получила общее представление о провинциальной жизни Австралии, а так же о некоторых природных и климатических особенностях этого континента. И даже больше, я смогла вынести изо всего этого основную мораль: хвала всем богам, что я живу на севере! Но и все. А теперь туды их в качель, великую любовь и розовые кружавчики вместе взятые! Ракету мне, ракету! Тряхну стариной на Альфе Лебедя!

Аудиокнигу слушала в исполнении Маргариты Ивановой. Чтение профессиональное, суховато-отстраненное, с интонациями практически на одном и том же нейтральном уровне. Не редко встречаются сомнительные или устаревшие ударения. Музыкальное сопровождение отсутствует полностью.

6 из 10

Рецензия на Fantlab

Рецензия на LiveLib